Главная › Новости

Разминка перед тренировкой: Игорь Лебединский, 09.05.2011

Опубликовано: 16.10.2018

Смена времен года – нечто вроде мельницы, перемалывающей время. Весной мне редко удается это почувствовать. Первый апрельский приезд – всё голо и неуютно, хмурый похмельный тракторист долго торгуется, прежде чем завести свой агрегат и отправиться искать мою машину в дальнем овраге, в черных полях вместо нормальных птиц пасутся строгие грачи, а лес дышит затхлой стужей. А уже на следующий приезд всё другое: под ногами живая трава, молодые деревья в поле охвачены зеленым пламенем, а птицы, оказывается, уже каким-то образом высидели свои яйца и теперь вскармливают алчных птенцов. Вот-вот зацветет черемуха…

Этот год, конечно, исключение.

Весна, как мы все прекрасно помним, началась поздно. Зато какими темпами! При этом солнце не сжигало всё вокруг, как в плохой год, а небо с дивной избирательностью поливало окрестности дождем. Это в какой-то степени компенсировало последствия зимы, ужасной для всего живого. (Если кто заметил – на всем протяжении Каширского шоссе восточная стена леса стоит мертвая, особенно сосны: им уже точно ничего не поможет, все, от мала до велика, стоят рыжие, выгоревшие.) У нас, однако, не было ни ледяных дождей, ни резких перепадов весной. Пронесло.

Первые дни – деревья, как им полагается, голые, как мученики в аду, трава еле-еле, из леса наползает мертвящий холод. Зайти поглубже – травы почти нет, сныть и черемша ростом с небольшой палец, не видно даже вездесущей медуницы, да и в полях, вопреки обыкновению, не цветет дикая примула. Из грибов – лишь источающие поверхностный оптимизм саркосцифы на мокрых местах, щелочные мицены и стробилюрусы на шишках, да и, пожалуй, немножко дисцины щитовидной, для наших мест вполне заурядной. Любопытно смотрятся рядом чьи-то округло-копытные следы и молодые, как раз в размер, блюдечки дисцин.

Шли дни, солнце сменялось дождем, и внезапно наступила самая настоящая весна – точнее, самая интересная, светло-зеленая ее часть. Трава – сныть, крапива, бодрые лопухи, - полезла из земли прямо на глазах. Настала пора серьезных походов в лес. Он наконец-то перестал дышать могильной стылостью, и хотя дубы и липы еще и не думали переходить на летнюю форму одежды, из него всё равно веяло чем-то родным и домашним. Стучал удод, кричали ночами совы; на опушке – тьма жуков-пожарников, отчаянно радующихся друг другу. В дали порой виднелись силуэты кабанов, мельтешила в кустах задняя часть косули (никогда не видел этого зверя спереди).

Недавно узнал, что лес наш не просто засечный – исторически он назвается Карницкой, или Корницкой, засекой. Это было открытием; еще одним открытием было то, что засеки к востоку от Тулы ориентированы не по параллели, а по меридиану. От каких нашествий и кого конкретно могла защитить полоса леса толщиной 3-5 километров, вытянутая  с севера на юг, для меня – историческая загадка.

Засеки как таковой нет уж лет пятьсот, но у леса – своя гордость и своя память. В засечном лесу растут эндемики, давным-давно повыведенные во вторичных лесонасаждениях. В частности, черемша. Всякий раз удивляюсь – посреди леса вдруг сочно-зеленое пятно, простирающееся, насколько хватает глаз (на самом деле метров пятьдесят, не больше). Делянка лешего. Рядом – ни следа этого растения, ни пучка, ни листика: обыкновенные лесные травы. А тут – оазис, хотя с виду участок леса ничем иным не отличается от других мест. Липа, береза, осина – минимум подлеска, редкая трава. И черемша повсюду, хоть косой коси.

Еще лес помнит о своей прямой обязанности – сбивать с дороги чужаков. Деревья, растущие здесь очень быстро, укореняются довольно слабо, и бывало, валятся, образуя страшные выворотни, от малейшего ветерка; встают наискосок и продолжают давать побеги вверх, к солнцу, создавая совершенно непроходимую преграду. Дороги и просеки становятся непроходимыми из-за рухнувших стволов каждый год. «Санитарные рубки», видимость которых проводит время от времени лесничество, ситуацию лишь усугубляют: вывозить некачественную древесину дураков нет, и просеки захламляются пуще прежнего. И уж, конечно, нет места в засечном лесу грибам: лишь раз в году, в конце августа, на голой черной почве появляются огромные скопления тощих опят, которые видно за десятки метров: белые пятна от рассыпавшихся спор бросаются в глаза.

Так что выдвигались мы в семейный поход безо всяких идей о грибах. Задача стояла простая: пройти засечную черту насквозь, двигаясь на юго-запад, и выйти к затерянной деревне Дьяково, в которой, несмотря на географическую близость, никто никогда не бывал. Каких-то три с половиной километра через лес – и здравствуй, Terra incognita!

Реальность, однако, не замедлила внести коррективы. Где по карте три километра – там в действительности оказалось пять. Где по карте деревня Дьяково – там череда пьяных покосившихся столбов без единого провода, густые заросли ивняка и ольшаника, какие-то холмы, смутно угадывающиеся за полупрозрачной лесополосой, и хорошо накатанная проселочная дорога из ниоткуда в никуда… Где деревня? Нет деревни. Обойдемся без деревни. Тем более что полно клещей, жара, экспедиция устала и просится домой. Домой так домой.

Вот на обратном пути-то нас и накрыло. Старый, исхоженный, ни на что не пригодный в грибном смысле лес внезапно оказался полон грибов. Грибов всяких; вяленые энтоломы весенние бились за территорию со свежими, полными сил псатиреллами (какой-то крупный напочвенный вид с размахом шляпки сантиметров по семь), по старым замшелым стволам маршировали взводы майского трутовика, от мала до велика, а главное, куда не глянь, высились огромные строчки, словно пытаясь показать на примере, за что их назвали «гигантскими».

Разумеется, так было далеко не во всем лесу. Но чахлое осиново-березовое редколесье, традиционно бедное не только подлеском, но и банальной травой (лишь кое-где лохматились пучки осоки) внезапно разродилось рекордным урожаем. Как будто бы лес решил пораскинуть мозгами перед началом нового сезона.

В таком случае, мы не дали ему додуматься до чего-либо важного. Ну и хорошо: мало ли, что снится старому засечному лесу. Какая-нибудь татарская конница, которой в нашей тихой деревне только и не хватало.

Игорь Лебединский, 09.05.2011

Экспедиция на привале

Новорожденная елка

Могучая кучка

Плод лесных раздумий